Самый верный признак того, что кошка начинает выходить из себя, – движения ее хвоста: чем сильней и резче она размахивает им, тем больше степень ее возбуждения. Но нервное его биение не всегда предупреждение броска, кошка, взвесив шансы, сама может убежать от источника своего раздражения. О готовящейся атаке говорит совсем другое – ее глаза. Они вдруг устремляются в одну точку (это и есть точка нападения) и как то странно округляются, одновременно предельно увеличиваясь в своих размерах. Бытует мнение, что у атакующей кошки глаза сводятся в щелки, – но это не всегда так, ибо многое здесь зависит от условий освещения, и потом: одно дело – нападать на неспособную оказать отпор жертву, совсем другое – на сильного. Перед тем, как броситься на меня, кошка на время замирает, кстати, сейчас может замереть даже ее хвост, и только нервно раздувающиеся ноздри выдают гнев.
Когда я вижу это, я знаю, что у меня есть всего три или четыре секунды. Этого вполне достаточно, чтобы перестать поддразнивать ее и убраться куда нибудь подальше (конечно, она может удариться в преследование, но в крайнем случае я могу укрыться на кухне – там мгновенно забывается все: кухня – это территория любви, и здесь ни одна нормальная кошка никогда не укусит своего хозяина).
Кстати, в этом состоянии она уже не принимает никаких примирительных действий – разгневанная кошка атакует даже умиротворяющую руку, которая тянется к ней, чтобы погладить. Ее можно остановить (если, конечно, успеть) только одним – слегка подергать за усы; это парадоксальное действие тут же заставляет ее прислушаться к своим ощущениям. Ощущения оказываются довольно приятными: легкий массаж той области, рядом с которой они произрастают, доставляет ей явное удовольствие; кстати, ласкаться к чему бы то ни было (а ее ласка выражается в том, что она трется головой о предмет своей симпатии) кошка начинает именно этим местом.
Словом, нет никаких оснований утверждать ее вероломство и склонность к предательству.
